Потеря ощущения сакральности музейного пространства в современном обществе приводит к тому, что музеям приходится «обороняться» от собственных посетителей, сказала в интервью РИА Новости директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова, реагируя тем самым на критику мер безопасности на выставке Эдварда Мунка.

В конце мая 2018 года перед закрытием Третьяковской галереи житель Воронежа Игорь Подпорин прорвался в уже пустой зал с картинами Репина и нанес по застекленному полотну «Иван Грозный и сын его Иван» несколько ударов металлической стойкой ограждения. Обвиняемый объяснял свои действия тем, что Иван Грозный, по его мнению, причислен к лику святых, а картина оскорбляет чувства верующих и является исторически недостоверной.
27 января прямо с выставки в Третьяковке Архипа Куинджи была похищена картина «Ай-Петри. Крым» из коллекции Русского музея.

«После завершения судебного расследования и суда над господином Подпориным, напавшим на «Ивана Грозного», мы понимаем, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Поэтому мы действительно серьезнейшим образом усилили меры безопасности, изыскали для этого резервы. Мы отныне и навеки теперь обеспечиваем третий рубеж безопасности на выставках. Если вы зайдете на выставку Эдварда Мунка, то у входа вас встречают два сотрудника Росгвардии с автоматами наперевес, а по залу ходит сотрудник полиции с пистолетом за поясом. В залах стоят на выставке Мунка 13 смотрителей, они расставлены в точках, согласованных со службой безопасности и с замдиректора по безопасности директора музея Мунка в Осло. Все картины закреплены на стене с помощью специальных замков, которые открыть без специального ключа невозможно», — сказала Трегулова.
Такие меры безопасности вызывают у посетителей вопросы, признала она.

«Я недели две или три назад водила по выставке Мунка одного из наших попечителей. Когда мы зашли, ко мне подбежал человек, спрашивает: «Что вы тут устроили? Как будто я пришел не в Третьяковскую галерею, а в тюрьму: автоматчики, вправо нельзя, влево нельзя, к «Крику» подойти нельзя», — рассказала директор Третьяковки.
«Ну а что делать, увы, мы должны привыкать, что живем сейчас в обществе, полном агрессии, обществе, потерявшем ощущение, что музей – это сакральное место. В ситуации потери этого ощущения, понимания того, что нельзя в музее сводить счеты с чьей-то точкой зрения, как в случае с Подпориным, что нельзя устраивать в музее какие-то театрально-показательные кражи, что нельзя появляться в музее в непотребном виде и устраивать некие акции и хеппенинги, в ситуации, когда в обществе потеряна грань между тем, что позволено в музее, а что – нет, мы вынуждены обороняться от того зрителя, которого мы все эти годы звали к себе и которому говорили: приходите в музей, это нескучно, это интересно всем, приводите детей, приносите младенцев», — сетует Трегулова.
По ее словам, открытость и обращенность ко всем зрителям вышла музею боком.

«Музеи становятся невероятно уязвимыми, в том числе, и в дискуссиях в соцсетях. Одни говорят: ах, они не умеют хранить национальное достояние, а другие – ах, они превратили музей в тюрьму. Да, мы сейчас вынуждены опасаться возможных акций и держать потенциальную оборону. Сейчас мы получили вторую часть здания на Крымском валу – это 28 тысяч квадратных метров, и сейчас за свой счет, опираясь на помощь наших партнеров и спонсоров, обеспечиваем безопасность на Крымском валу, меняем там электропроводку, обеспечиваем там охранную сигнализацию, нанимаем новых сотрудников, обеспечиваем дополнительные посты Росгвардии, поскольку 20 июня мы планируем там открыть первую выставку «Свободный полет» о художниках нонконформистах, чье искусство демонстрируется параллельно с кинематографом Тарковского», — сказала она.