Едва войдя в основной зал (он располагается на третьем этаже нового здания), зритель сразу встречается с самыми раскрученными вещами: «Грачи прилетели» Алексея Саврасова и «Охотники на привале» Василия Перова, «Утро стрелецкой казни» Василия Сурикова и «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» Николая Ге… Именно здесь чаще всего будут слышны возгласы: «Это же… это!»

В дальнейшем концентрация хрестоматийных образов чуть снизится (назовем еще «Не ждали» Ильи Репина, «Над вечным покоем» Исаака Левитана, «Мику Морозова» Валентина Серова), зато станет более явным тематический уклон.

Например, внутреннее пространство в центральной овальной зоне целиком выделено под женские портреты — и это как раз один из не самых очевидных мотивов. Хрупкая, зажатая, но волевая девушка-подросток из хорошей семьи (Крамской написал свою дочь) соседствует с грубоватой, но излучающей природную витальность ключницей кисти Кузнецова; напротив — продрогшая курсистка Ярошенко, чуть в стороне — властная баронесса Гильденбандт Репина. По отдельности эти полотна хороши, вместе же они обретают особую выразительность.

Сюрпризы ждут посетителя, скорее, ближе к концу путешествия. В дальней части зала речь идет о разногласиях в Товариществе передвижных выставок и том кризисе, который переживало движение в конце XIX столетия. Начав как борцы с косностью и ретроградством академистов, через четверть века передвижники сами стали консерваторами, не принимавшими новых веяний вроде импрессионизма и модерна.