Билл Виола — один из редких примеров современного художника, чьи видеоинсталляции одинаково органично смотрятся в Соборе Святого Павла (для пространства которого он создал серию «Мученики» (2014), в театре (от сцен оперных домов до камерного пространства Фанерного театра БДТ) и в музеях. Только в России его отдельные произведения были на выставках в ГРМ, Эрмитаже, ГМИИ имени А.С. Пушкина. Это не отменяет того факта, что нынешний проект, создававшийся с 2016 года специально для ГМИИ имени А.С. Пушкина, — первая масштабная персональная выставка Билла Виолы в России. Она стала возможной благодаря поддержке банка ВТБ.

Стихии воды и огня — первичная материя, с которой работает Билл Виола. Фото: Предоставлено ГМИИ им. Пушкина
Одна из причин этой «адаптивности» видеопроизведений Билла Виолы к разным пространствам, пожалуй, в том, что работает в довольно сжатом диапазоне от «трагического» до «возвышенного». Его произведения — о том, что гибелью грозит, будь то потоп, огненная стихия или страсти роковые. Как раз это соединение ужаса и замиранья сердца, рождающее разом желание зажмуриться и поставить на повтор перемотки, и есть эмоциональный контрапункт произведений Билла Виолы. Здесь «Огненная женщина» кидается в пламя, здесь Тристан в струях воды воспаряет над водопадом, здесь хляби небесные разверзаются, превращаясь в неконтролируемый потоп, на старинную улочку европейского города.

Разве не этот сюжет — катастрофа и спасение в последний момент — в основе и всех голливудских фильмов? Разумеется. Но — почувствуйте разницу. Билл Виола отсылает нас не к знакомому набору киноафиши последних лет, а к музейной классике. К шедеврам гордых венецианцев и флорентийцев, к фрескам итальянского Возрождения или полотнам барокко… И это, конечно, отдельное удовольствие — угадывать, как в видеоинсталляции «Комната Катерины» (2001) спрятаны отсылки, скажем, к фрескам мастера сиенской школы Андреа ди Бартоло.

Но разве не схожий опыт использовал наш Карл Брюллов в «Последнем дне Помпеи», переплавив впечатления от раскопок античного города, академическую выучку и потрясение от могущества природной стихии? Разве не схожий эффект возникает в гравюрах Пиранези, где древние руины, темницы и форум античных городов проступают под одеждами современного ему города? Можно сказать, что Билл Виола наследует этой традиции представления «возвышенного» в европейской культуре. Разница в том, что он в качестве кисти использует видео- и кинокамеры и весь арсенал современной цифровой техники.

Созданное им пространство «возвышенного» (причем без единой монтажной склейки) — продукт высокотехнологичный. На площадке во время съемок работают 50-60 человек. Достаточно сказать, что работы в серии «Трансфигурации» (2007-2008) — «Невинные», «Возвращение» и «Три женщины» снимались при содействии студии Джорджа Лукаса. Билл Виола, конечно, не соперничает с лукасовскими «Звездными войнами», но при этом его видеоработы для постановки Питера Селларса вагнеровской оперы «Тристан и Изольда» снимались в громадном ангаре, где когда-то строились космические корабли НАСА.

Билл Виола в качестве кисти использует видео и кинокамеры и весь арсенал современной техники
Это соединение визуальных образов из музейной классики и изощренных современных технологий, позволяющих длить мгновенье, кажется, сколь угодно долго, работает как род машины времени. Резкое торможение и замедленная съемка — киношный знак катастрофы. Спрессованное время — знак высшего напряжения сил или момента принятия критических решений — у Виолы маркирует саспенс. Он разворачивает сжатые до праматерии секунды во вроде бы простые жесты, которые благодаря «торможению» превращаются в отточенные хореографические формулы.

Чтобы проверить это, стоит посмотреть более 20 видеоработ Билла Виолы, которые сейчас монтируют в Пушкинском.