Оставляя нам на долгую память свои музыкальные шедевры, Людвиг ван Бетховен не мог предположить, что спустя два века его творческое наследие может стать поводом для обвинений в пропаганде культа силы, дискриминации и расизма. Об этой дикости уже писал парижский корреспондент, и нам остается только продолжить тему — она год от года становится все горячее, предлагая миру казусы, которые еще недавно могли вызвать улыбку, а теперь, набирая силу и меняя сознание масс, становятся реальной угрозой культурным ценностям. Эта тема — ужимки и прыжки политкорректности, которая поначалу была прогрессивным явлением, напоминала о необходимости уважать друг друга, потом стала терять разумные берега, а теперь и вовсе взбесилась.

Когда один из британских центров занятости отклонил объявление о вакансии для трудолюбивых и надежных на том основании, что оно оскорбляет ленивых и ненадежных, стало ясно: игра зашла слишком далеко. Возник даже интернет-сайт PCGM (Political Correctness Gone Mad — «Политкорректность обезумела»), который напоминает о наиболее курьезных ее проявлениях. Суть недуга в том, что общество стало бояться называть вещи своими именами, дабы кого не оскорбить случайно. Например, Blackboard (черная школьная доска) теперь переименована в классную доску, запрещено петь детскую песенку о «черной овечке» и т.д.

Понятно, что искусство прошлого не могло учитывать капризы нашей современности и пользовалось привычными той поре терминами. Скажем, в романе Марка Твена «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» наличествует запрещенное ныне слово «негр», да и само рабство трактуется не совсем так, как ныне. И вот усилиями наиболее рьяных активистов политкорректности роман изъят из школьных библиотек США. А теперь стрим-сервис HBO Max удалил из своих коллекций и классический фильм «Унесенные ветром», ибо с точки зрения новой политкорректности он неверно представляет зрителям ситуацию с рабством в США времен Гражданской войны.

Задумывая трагедию «Отелло», Шекспир вряд ли думал оскорбить всех чернокожих гуртом тем, что заставил мавра душить Дездемону, а также тем, что играющим ревнивца белым актерам придется мазать лицо черной краской. Но в мире ширится движение цветных актеров за то, чтобы на эту роль брали не по таланту, а по цвету кожи. И чтобы даже у Верди в партии Отелло появлялись только чернокожие, хотя драматических теноров, способных это спеть, во всем нашем многоцветном мире не так много. Чтобы уйти от скандалов, театры стали делать вид, что Отелло и не мавр вовсе. После обвинений в расизме нью-йорская «Мет» заставила исполнителя этой партии Александра Антоненко отказаться от грима, и бедняжку Дездемону, вопреки текстам либретто, душил белый человек, которого теперь непонятно за что ненавидит злодей Яго. Вирус быстро перекинулся в Европу, и в лондонском «Ковент Гардене» Отелло без грима изображал Йонас Кауфман.

В 2018 году суровой атаке активистов подверглась Анна Нетребко, которая имела наглость спеть в «Метрополитен-опера» партию Аиды, как всегда, загримировавшись под дочь эфиопского царя. Ее стыдили, упрекали, клеймили и обвиняли, пока театр не признал свои ошибки и не заверил, что отныне — никогда!

Все, что было невинной экзотикой и демонстрировало многоцветность мира, теперь под сомнением. Изображающие индусов, китайцев или африканцев белые актеры всегда гримировались под цветных, и вдруг это стало оскорблять людей с иным цветом кожи. Причем не столько их самих, сколько их доброхотов-охранителей, активистов общественных движений, присвоивших себе право судить и решать, что для кого может быть оскорбительным.

Еще пять лет назад руководитель балетной труппы Парижской оперы Бенджамин Мильпье в угоду активистам антирасистских движений запретил танцовщицам чернить лица для балета «Баядерка» и переименовал «Танец негритят» в «Детский танец». А теперь директор Парижской оперы Александр Ниф инициировал проверку всего балетно-оперного репертуара с целью выявить в них «расистские клише или ситуации, которые могут быть истолкованы как расистские». В своей январской беседе с еженедельником Le Monde он поделился намерением снять с репертуара классические балеты, которые вызывают тревогу активистов насчет их расовой терпимости. Жертвой, по мнению еженедельника, могут пасть «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» Чайковского и особенно «Баядерка» Минкуса, где священные для Индии факиры выведены в виде рабов. Сомнения вызвала и «Раймонда» Глазунова, где один из персонажей, сарацин, изображен в оскорбительно зловещих тонах. Как прокомментировал эти планы театра главный редактор Le Monde Мишель Геррен, «Франция медленно идет по американскому пути безудержной самоцензуры деятелей культуры, опасающихся неприятностей».

Вслед за чернокожими в бой ринулись мастера азиатского происхождения. Бывший танцовщик той же Парижской оперы, китаец по происхождению Фил Чан, ныне авторитетный деятель американского балета, посвятил себя делу искоренения расизма в балетной классике. Он инициировал движение Pledge to End Yellowface («Обет покончить с желтолицыми»), где нападает на традицию гримировать белокожих актеров под азиатов — мазать желтой краской лица, рисовать узкие глаза и имитировать семенящую походку. Фил Чан счел это издевательством и занялся переосмыслением классики согласно нормам политкорректности. В балете «Корсар», например, заменил восточный гарем конкурсом красоты в Атлантик-Сити, а владельца гарема пашу сделал суперстаром-сердцеедом. Свой радикальный подход он объясняет благородной целью сохранить балетные шедевры для молодежи, которая выросла в атмосфере политкорректности и болезненно принимает все, напоминающее о расистском прошлом, — поэтому старый образ жизни «необходимо изобрести заново».

Свихнувшаяся политкорректность сродни варварам, в угоду своим верованиям уничтожавшим памятники культуры
Глядя на активизировавшихся соседей, бросились на защиту своих идеологий разнообразные движения и фонды. Так, оперный театр в австралийском Перте отказался ставить «Кармен» Бизе, потому что героиня работает на табачной фабрике, а среди спонсоров труппы — руководители Фонда противников курения.

В кино активисты уже добились нарочитого, бросающегося в глаза «разнообразия»: теперь белая героиня влюбляется исключительно в цветного героя, а свидетелем на их свадьбе будет обязательно китаец. Одним из примеров такого «разнообразия» стал фильм Армандо Ианнуччи «История Дэвида Копперфилда», где чопорных английских аристократок изобразили чернокожие актрисы, а белая мама от отца-англичанина родила курчавого младенца, которого, когда он вырос, сыграл смуглый индус. Кричащие нелепости кастинга заставили предположить, что это такой вызов режиссера абсурдным крайностям политкорректности, но приняли фильм всерьез и с пониманием.

Бетховен не мог предположить, что его музыка может стать поводом для обвинений. Об этой дикости «РГ» рассказала в номере от 18 января.
В России чернокожих пока немного, и проблема с такой остротой еще не стоит, все Аиды и Отелло по-прежнему используют осужденный мировым сообществом грим. Зато дают свои плоды атаки феминисток в кино. На экране все труднее найти современного героя мужского пола, все чаще делятся самым сокровенным женщины, и вот уже появилась наша первая супервумен: в сериале «Проект «Анна Николаевна» героиня, созданный российским ученым андроид, мало того, что хороша собой и обворожительно улыбается, но и переворачивает ударом локтя автомобили, отражает ладонью пули и дает прикурить всем пинкертонам полицейского участка. К счастью, это пока пародия, причем неглупая и талантливая, но трудно сомневаться в том, что у нее будет более весомое продолжение.

Культура предполагает уважение не только к ныне живущим с их убеждениями и предрассудками, но и к мировой истории, которая не всегда с этими убеждениями согласуется. Как не согласуется и вольная художественная логика с циркулярами гендерного и расового разнообразия и прочей политкорректной математикой. И если не считать отдельные незлобивые смешные казусы, соскочившая с катушек политкорректность по разрушительности сродни нашествию варваров, в угоду своим верованиям уничтожавших памятники культуры ими покоренных цивилизаций.