Минцифры опубликовало приказ «О создании межведомственной рабочей группы по вопросу разработки профессионального стандарта профессии (специальности) писатель».
Руководителем группы назначен ректор Литинститута писатель Алексей Варламов. Заместителями руководителя стали заместители директора департамента государственной поддержки периодической печати и книжной индустрии Минцифры Юрий Пуля и Михаил Арзаманов.

И разумеется, в СМИ немедленно посыпались «сомнения». «Мечта бюрократа». «Пугает контроль». «Писателям предложат творить по стандартам». И т. д. и т. п.
Игорь Зотов: «Феноменальный документ, рожденный в головах чиновников, совершенно не понимающих сути художественного творчества…»

Ася Петрова: «Пока сложно что-то комментировать, так как не очень понятна сама постановка вопроса: кому это понадобилось, зачем и почему сейчас?»

Нина Дашевская: «Кто-то придет и будет контролировать, кто из кандидатов проходит в рамочку, а кто не помещается. Какие темы можно, а какие нет. Какие слова можно, какие буквы (собственно, это уже и сейчас происходит). Только это будет доведено до еще большего абсурда. И в нас же самих поселится страх написать не то . Который и сейчас уже, конечно, есть — и каждый с ним борется как может».

Все это высказывания именно писателей, а не журналистов. То есть против работы над новым документом сразу ополчился писательский цех. Не особенно, впрочем, дружно, но это вообще писательская особенность. У нас мало или совсем нет общих интересов. У каждого своя писательская стратегия, свои отношения с издателями, с теми, кто дает гранты, премии и проч. Каждый сам за себя. Встречаемся на книжных ярмарках, раскланиваемся и расходимся по своим стендам на свои же презентации. На презентации других авторов не ходим. Зачем? Чтобы наблюдать чужой успех?

И все-таки я не понимаю! Почему, когда писателей пытаются собрать в какой-то «социум», у них вздыбливается шерстка? Оскаливаются зубки. Напрягаются лицевые мускулы.

Вы чего боитесь? Какие древние «страхи» в вас еще живут? В вас, уже тридцать с лишним лет живущих без цензуры? Или вступивших на литературный путь, когда ее уже не было. Неужели вы думаете, что, если будет выработан «стандарт» профессии «писатель», придет кто-то страшный и запретит вам относить свои рукописи в издательства, в журналы, выпускать их за свой счет или вывешивать на литературных порталах? Как вы себе это представляете?

У писателей мало или совсем нет общих интересов. У каждого своя стратегия
Цензура она и так есть. Назовем это мягко «ограничения», потому что цензура запрещена Конституцией РФ. Когда на вашу книгу поставили гриф «18+» и запаковали ее в целлофан, это цензура?

Кстати, о цензуре… В XIX веке Россия оказалась самой передовой страной в плане принятия закона об авторском праве. Уже в 1828 году в одной главе Цензурного устава появился раздел «О сочинителях и издателях книг», который предоставлял писателям исключительные права на собственные произведения на протяжении жизни автора и его наследникам на протяжении 25 лет после смерти автора. В самой тогда прогрессивной Америке срок прижизненного авторского права ограничивался 14-ю годами и только в 1831 году был увеличен до 28 лет.

Но это так, к слову.

Проблема, конечно, не в том, что кто-то кого-то будет контролировать жестче, чем это происходит сегодня. Если же это произойдет, то по каким-то другим причинам, а не потому, что профессия «писатель» будет каким-то образом законодательно определена.

То, что писатели нуждаются в социальной защите, большинство из них понимают давно. Ну, скажем, с тех пор, как один очень известный писатель, книги которого выходили в СССР стотысячными тиражами, пришел оформлять пенсию и сказал, что он нигде не работал, но он член Союза писателей и выпустил много-много книг. Там подумали и сказали: знаете, лучше вы оформляйтесь как безработный, больше пенсия будет.

Только не надо бесконечно трындеть, что писатель — не профессия, а призвание. Вы еще скажите: миссия. Хороший врач — это призвание. Хороший военный — призвание. Учитель — призвание, разумеется. Но почему-то это еще и профессии. И ни один хирург не скажет вам, что он каждый день режет людей на операционном столе по призванию или что это его миссия. Он слишком уважает свою профессию, чтобы такую глупость сказать.

Вот интересный момент. Когда я с кем-то знакомлюсь (ну, в поезде, например), и меня спрашивают, кем я работаю, я ни за что не скажу, что я писатель. Журналист, преподаватель. Потому что если я такое скажу, на меня посмотрят, конечно, с интересом, но как-то странно… Что это за профессия такая — писатель? В общем, придется это долго объяснять.

Для меня, как и для многих других пишущих книги, сочетание работы писателя (значит, и профессии) с работой журналиста и преподавателя — это нормально. Больше того, я и не смог бы иначе. Но есть и много других, кто, скажем так, не имеет сил или возможностей отвлекаться от письменного стола. Сидят в деревне в избе, топят печки и пишут. Вот что им делать? Они никто. Асоциальные элементы. Хорошо хоть не судят за тунеядство, как Бродского. Но если бы они по закону могли оформить свой труд как профессию, что в этом плохого?

Кого считать писателем? Того, кто издает много книг? Получает большие гонорары?
Нет, я понимаю все проблемы. Главная — кого считать писателем? Того, кто издает много книг? Получает большие гонорары? Или, наоборот, кому по разным причинам издаваться сложно, а гонорары у него мизерные?

Это проблема, понимаю. Ну так пусть ее и решает рабочая группа, которую возглавляет не чиновник, а весьма известный писатель. А мы посмотрим. Будет писателям «в профессии» лучше или нет? Или лучше жить в социальном осадке.

Не нужно заранее вставать в позу богомола.