Мы знакомы с Олимпийских игр 1976 года в Монреале. Вот уже почти два десятилетия знаменитый итальянский журналист Джанни Мерло возглавляет Международную ассоциацию спортивной прессы (АИПС), а я помогаю ему в качестве вице-президента. Так что разговоры у нас всегда откровенные. Как и этот, по Zoom.

Расскажи, как добрался до Токио?

Джанни Мерло: До Токио — нормально. А там все те меры безопасности, о которых предупреждали. Они занимают много времени, но неизбежны. Я провел в аэропорту больше семи часов, это уж точно. Сдал тест, прошел проверку документов, что-то в них не сошлось, и проверка, не по вине японцев, затянулась.

Но ты же президент Международной ассоциации, куда входят 161 страна и тысяч десять спортивных журналистов. Могли бы сделать исключение.

Джанни Мерло: Перед ковидом все равны. Точно так же проверяют всех. Даже Бах (президент МОК. — Н.Д.) отсидел три дня на карантине в своей гостинице.

А ты?

Джанни Мерло: А я — в своей. Перед этим долго шел по аэропорту с чемоданом куда-то к автобусу. Привезли в отель. И отсюда никуда. Кроме кафе на этаже.

Фото: REUTERS
14 человек, связанных с Олимпиадой-2020, сдали положительные тесты с 1 июля
И как? Наверное, недешево?

Джанни Мерло: Успокаиваю себя тем, что заказанное, в основном салаты, помогут сбросить лишний вес.

Нельзя даже в Главный пресс-центр?

Джанни Мерло: Конечно, нет. Каждый день самостоятельно проводил ПЦР-тесты. Переживал, что не все делаю, как в приложенной инструкции. У меня забирали пробу. Все три теста — отрицательные, и теперь езжу в Главный пресс-центр. Но тут тоже ограничения. Отель недалеко от пресс-центра. Но сажусь на специальный автобус, он отвозит в большой транспортный хаб, там — пересадка, и на другом автобусе в пресс-центр. Потом таким же путем обратно. Пара лишних часов — но так надо.

Кому и почему?

Джанни Мерло: Потому что меры против вируса — самые серьезные. Японцы безукоризненно вежливые, терпеливые. Но и от всех прибывающих требуют такой же дисциплины. Пора понять: эта Олимпиада — необычная, в таких условиях Игры никогда не проводились. И сейчас, когда события только разворачиваются, сами организаторы еще точно не знают, что можно, а чего нельзя. Надеюсь, если эпидемиологическая обстановка позволит, режим смягчат.

Зная тебя, темпераментного, столько лет, удивляюсь твоему спокойствию.

Джанни Мерло: Наверное, потому, что, сидя три дня в номере, удалось многое осмыслить. Мир впервые столкнулся с невиданным. И от каждого зависит немало, чтобы эту беду вместе преодолеть.

Расскажи, что там с исчезнувшим спортсменом из Уганды?

Джанни Мерло: Юлиус Ссекитолеко — штангист. Жил вместе с командой в отеле городка Идзумисано неподалеку от Осаки. И вдруг пропал. Японцы думали, что болел и боялся сдавать ПЦР-тест, который для всех обязателен. Но в номере нашли его записку: «Я хочу работать в Японии».

Значит, просто хотел остаться в стране?

Джанни Мерло: Один из руководителей сборной Уганды высказал иную версию. Парню 20 лет, он вполне здоров. Но уже в Японии ему сообщили: в своей весовой категории до 67 килограммов выступать не будешь, отправишься домой ближайшим авиарейсом. И человек сбежал. С угандийцами такое бывает.

Желаю тебе, дружище, хорошей работы в Токио.

Джанни Мерло: Главное — в это верить. Звони.