Это не халтурный сериал и не развесистая клюква. Насколько можно судить по первым двум сериям, многолюдный отряд авторов постарался развеять наиболее дикие представления о балетной жизни, бытующие в широких обывательских кругах. Во всяком случае, пресловутый вопрос о толченом стекле в пуантах, подсыпанном завистницами, вложен в уста девушки по вызову, а профессиональная балерина с убийственной иронией парирует: «Да, и в шесть лет девственности лишаемся. Как вы, только из-за шпагата».

С другой стороны, основная коллизия строится на столь же обывательском убеждении, что к началу 2020-х российский балетный театр не знает и знать не хочет ничего, кроме «Лебединых озер» и прочей классики, которую артисты оттанцовывают с воодушевлением рабочих, стоящих у конвейера. По сюжету, в Главный национальный театр страны (образ, собравшийся из портика Большого, лож и фойе Михайловского театра и атриума Музтеатра Станиславского) по приглашению его директора приезжает бывшая балерина труппы Рута Майерс. Сорок лет назад она стала невозвращенкой: испуганная известием об аресте, ожидающем ее на родине, сбежала прямо с нью-йоркской сцены, где танцевала «Пахиту». В США она сделалась хореографом с мировым именем и главой собственной труппы, однако, испытывая творческий кризис, все же рискнула принять предложение поставить современный балет в российской цитадели академизма.

В Главном театре она попадает в круговорот личных и организационных проблем: Пронин, балетный худрук театра, законченный конформист,— ее бывший любовник; его сын — премьер театра, мечтающий вырваться из репертуарной рутины; бывшая подруга Руты — главный репетитор самого консервативного толка. Героине не дают провести свободный кастинг, запугивают выбранных ею артистов крахом карьеры, впутывают в подковерные интриги, попрекают эмиграцией, внушают, что ее приезд нежелателен, и самое возмутительное — навязчиво требуют объяснить, что именно она будет ставить и на какую музыку, в то время как она об этом и сама представления не имеет.

В общем, в первых двух сериях борьба прогресса с реакцией обозначена однозначно, черные и белые фигуры на доске фильма расставлены. Отрицательные персонажи во главе с неким Николаем Павловичем (куратором театра то ли из ФСБ, то ли из самой администрации) и женой худрука Пронина уже проявили свою злодейскую природу. Палыч публично угрожает мировой знаменитости, высосавшей «материнскую сиську» Родины: «Делать будешь, что скажут!» — понятно, что от этого представителя государства исходит главная опасность. Пронина же, в юности коварно спровоцировавшая побег героини, теперь в качестве замдиректора Главного театра мухлюет с тендерами, наваривая бешеные деньги на театральном буфете. Эпизод, в котором после спектакля тетеньки-бухгалтерши в дворцово-театральных интерьерах считают наличные, а «братки» в черных куртках выносят их в картонных коробках по парадной лестнице,— один из самых лакомых для широкой аудитории.

Ей же предназначен и эпизод оргии на дне рождения олигарха: каждому ведь известно, что деньги на спектакли попечители дают-де не из любви к балету, а из пристрастия к балеринам, и на интимные вечеринки балетных девочек приглашают наряду с профессиональными проститутками. В «Балете» солисткам, подрабатывающим с романтическим танцем на дне рождения спонсора, приходится пережить унизительные приставания и душ из шампанского, но все же удается вырваться и даже прихватить бутылочку-другую. Но всем понятно, что это скорее исключение из правил.

Звездный состав сериала открытиями не поразил — каждый работает на собственных штампах, пробираясь сквозь банальности текста. Перманентно удрученный Игорь Гордин интеллигентно обозначает страдания конформиста Пронина и намекает на неизбытую любовь. Ясно, что ему с Рутой еще предстоят интимные объяснения, а возможно, и секс; во всяком случае, на соитие в лифте с волевой нелюбимой женой (Ирина Апексимова) худрук решается только под ее давлением. Алла Сигалова — несколько однообразно мимически, но пластически выразительно — изображает свою режущую правду-матку Руту одинокой перфекционисткой с горьким прошлым и тайными страстями. Федор Бондарчук в роли директора театра немудряще использует интонации своего «Кино в деталях». Его жене (прекрасной Полине Агуреевой) сценаристы пока не придумали сюжетной функции и права голоса не дали. В роли костюмерши Веры, давней подружки Руты, свое обаятельное добродушие демонстрирует Евгения Добровольская. Елена Морозова с перманентом на голове играет безукоризненную стерву-репетиторшу. Юрий Ицков, в роли Николая Павловича воплощающий всю мерзость цензуры и державного хамства, дает это почувствовать с первой же реплики.

Главной удачей сериала стало приглашение на роли танцовщиков настоящих артистов балета, упоительно естественных в привычном им мире и потому, как дети и животные, получающих преимущество в одном кадре с артистами-профессионалами. Конечно, когда режиссер предлагает фальшивые ситуации — вроде той, когда во флешбэке юная Рута самовыражается в мечтательном танце, прерывая им беседу с гэбэшником,— не помогает и трогательная наивность примы Мариинки Марии Хоревой. Неловко выглядит и Павел Райков в роли бунтаря-премьера, когда демонстрирует отчаяние в виде больших прыжков в собственной гримерке. Зато солисты Музтеатра Станиславского — Ксения Шевцова, Дарья Юрченко, Георги Смилевски-младший и многие другие — обжились в коллизиях сюжета как рыба в воде, обеспечив правдоподобность ситуациям, взаимоотношениям и, главное, сценам репетиций. Тела артистов, воспитанные отборными современными балетами, внедренными за последние лет двенадцать в афишу «Стасика», способны станцевать любую хореографию с должной свободой.

Собственно, не только Музтеатр, но и все главные балетные труппы России — от Сибири и Урала до столиц — все прожитые покамест годы ХХI века только и делали, что наверстывали упущенное: осваивали современный репертуар, перенося на свои сцены шедевры мировых корифеев. За эксклюзивами театры охотились с особым азартом, гордясь добычей и всячески поддерживая отечественных авторов. В частности, где только не ставил востребованный Владимир Варнава, чья хореография в сериале изображает тот самый балет, который ставит Рута Майерс; несколько раз его приглашал сам Мариинский театр. Однако широкая публика все равно валила на «Лебединые озера», игнорируя современные хиты. Лишь Лорану Илеру, французскому худруку «Стасика», удалось сломать предубеждение зрителей: современные программы мировых шедевров делали в театре основную кассу.

С началом СВО ситуация изменилась в корне: лицензии на спектакли западных хореографов истекают одна за другой, лучшие балеты отечественных авторов цензоры — официальные или самозваные — снимают с репертуара из-за покинувших страну режиссеров (как в Большом — «Нуреева» и «Героя нашего времени»). Вымученные постановки оставшихся российских «современников» не выдерживают конкуренции с «Лебедиными озерами». В результате изначально фальшивую коллизию сериала сделала правдивой сама жизнь. Только спасительной Руты Майерс у нас, увы, нет. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть в «Стасике» спектакль «О природе» того же Владимира Варнавы, растянувшего на 45 минут свою 15-минутную кинопостановку. И хотя, как говорил персонаж О. Генри, «песок — неважная замена овсу», в отсутствие «овса» всем придется жевать «песок».