Большая выставка в Инженерном корпусе Третьяковки к 200-летию прославленного, увенчанного многочисленными званиями и наградами еще при жизни, художника Алексея Боголюбова начинается с моря. Перед нами большой экран с видео, где волна накатывает на пустынный пляж и кружат чайки. Это документальное вступление не случайно. В отличии от своего современника Ивана Айвазовского, который писал марины поэтично и эмоционально, часто нарушая законы физики, Алексей Боголюбов всегда был предельно точен в своих сюжетах. За эту документальность, воплощенную на холсте сдержанно, но романтично, его и ценили. Впрочем, Боголюбов вошел в историю не только как художник-моряк. Именно он открыл первый в России общедоступный музей в Саратове и назвал его в честь своего деда – революционера и писателя Александра Радищева.

Экспозиция выставки в Третьяковке выдержана в сдержанных тонах цвета морской волны. А между картин можно найти цитаты из книги «Записки моряка-художника», которую Боголюбов завещал опубликовать спустя 20 лет после своей смерти, на что выделил специальный бюджет. Художник, академик, профессор, друг российских императоров был вхож в высший свет и некоторые его наблюдения могли вызвать скандал, если бы были озвучены при жизни. Впрочем, ценность воспоминаний не в том: записки, как и живописи, отличает точность и документальность изложения событий, описанных, однако, с натурной живостью блестящим слогом. Здесь свою роль сыграли гены. Но не только «крамольного» деда, чьи произведения и переводы Алексей выучил еще в детстве.

Мать Алексея Боголюбова – Фёкла Александровна, дочь писателя Александра Радищева – была весьма образованной дамой. Выпускница Смольного института прекрасно знала языки, арифметику, историю, географию и Закон Божий и с детства развивала в непоседливом сыне художественные наклонности. Отец художника Алексей Петрович был полковником, ветераном Отечественной войны 1812 года. После отставки в своем имении Померанье, затерянном между Великим Новгородом и Петербургом, он любил рисовать, делать домашнюю мебель, возки и коляски. Отец скончался рано от последствий тяжелого ранения, мать отдала обоих сыновей, Николая и Алексея, в кадетский корпус – дети заслуженного военного имели льготы на поступление. Сначала братья Боголюбовы учились в Александровском Царскосельском кадетском корпусе, затем – в Морском (в Петербурге). Учили там превосходно, а летом ходили в плавание на учебных фрегатах. К 12 годам будущий художник досконально знал устройство корабля, при этом любую свободную минуту использовал, чтобы сделать этюд. К 17 годам Алексей Боголюбов стал мичманом флота и отправился в Кронштадт, в 17-й экипаж 2-й флотской дивизии, а впоследствии – личным адъютантом его командующего, вице-адмирала Александра Дурасова. А потом получил чин лейтенанта.

Однажды, в 1847 году, фрегат «Камчатка» прибыл на Мадейру, где тогда лечился Карл Брюллов. Алексей Боголюбов показал мэтру свои этюды, и тот их высоко оценил, посоветовав не отходить от натуры, и этому напутствию художник потом следовал всю жизнь. А спустя два года, во время очередного плавания «Камчатки» на Мадейру, герцог Максимилиан Лейхтенбергский, который ехал туда, чтобы лечиться от чахотки, застал Боголюбова за этюдом. И тоже высоко оценил его дарование. Внук императрицы Жозефины похлопотал за лейтенанта и того приняли слушателем в Академию художеств, сохранив за ним место военного, что было нонсенсом – по правила он должен был уйти в отставку. Дальше карьера Алексея Боголюбова шла только в вверх.

Академию художеств он окончил с «Золотой медалью» и был поощрен командировкой в Италию. Но перед отъездом поступил заказ от самого императора Николая I – сделать зарисовки Крымской войны. На дворе стоял 1853 год. Позже под эти работы уже сын Николая Александр II выделил в Зимнем дворце отдельный зал. Поездка в Италию была плодотворной и написанные там картины вызвали восторг. Боголюбову было присвоено звание профессора, он стал художником Главного морского штаба. Получал много заказов ещё и потому, что профессионально разбирался в морском деле и даже исторические события мог передать очень натурально. Сам художник никогда в сражениях не участвовал, но, чтобы добиться точности изображения, специально для него взрывали мины на воде.