«Нынешнее время не для тех, кто хочет и там, и сям. Если ты, находясь на определенной должности, публично осудил Россию, спецоперацию — тогда все, «пока-пока»», — сказал aif.ru экс-чемпион мира по боксу, депутат Госдумы Николай Валуев. В пример, по его мнению, можно брать жителей Брянской области, который не дали себя запугать обстрелами с украинской стороны и остаются жить на своей земле.

«Это не на нас…»
Владимир Кожемякин, aif.ru: Николай Сергеевич, в феврале 2023-го вы были в Донбассе, под огнем и с риском для жизни…

Николай Валуев: Не прямо под огнем, на передовой, а рядом, все-таки не непосредственно в окопах. Меня туда и не пустили бы — посмотрите, я такая дылда… Мы были в Лисичанске, ездили в Кременную, возложили цветы к больнице, куда прилетел снаряд от HIMARS. Перед нами такой же снаряд попал в штаб батальона «Восток», застрял в подвале и не взорвался. Нам показали его хвостовик. Другой снаряд взорвался в командном пункте. Погиб человек, находившийся в соседней комнате: ему оторвало ноги, и он истек кровью.

— Что вспоминаете об этой поездке еще?

— Я запомнил конкретных людей, которые привыкли к войне. Я удивился, насколько философски на фронте относятся к присутствующей везде смерти. Однажды видел, как танкисты ремонтировали в саду во дворе танк Т-72. Там до линии фронта 2-3 км. Слышны были хлопки — бах, бах, где-то неподалеку работала артиллерия. А танкисты, ковыряясь в моторе, поднимали голову и говорили спокойно: «Нет, это не на нас…» — и дальше ковыряются. Эта простота меня поразила. Нам на гражданке такое и не снилось.

Это будни войны: обыденность, за которой много кроется. Люди привыкают к взрывам, свисту пуль… В том числе, конечно, и мирные жители. Хотя привыкнуть к смерти и постоянной угрозе гибели крайне сложно. С тех пор, как я был в Донбассе, некоторые из людей, с которыми там познакомился, уже погибли, их нет. Хотя прошло-то всего 4 месяца… Поэтому все чувства отчасти притупляются. Так защищает человека его психика, срабатывает как предохранитель. Для гражданского человека где-то в глубине России такое может показаться дикостью, но на войне это неизбежно. Ты толстеешь кожей, на многие вещи уже не обращаешь внимания.

«Там живут потомки партизан. Их не запугают…»
— Вы бываете по работе в Брянской области. Чего больше всего не хотят местные жители?

— Не только в Брянской, везде — люди не хотят войны. Все больше людей понимают ее сердцем, встревожены и напуганы, тем более в приграничной полосе. Еще до начала СВО в Брянскую область заходили военнослужащие ВСУ на БТРах, их ловили наши пограничники. Серьезных боестолкновений не случалось — украинцы сдавались. Сейчас нашему приграничью достается каждый день: минометные обстрелы, атаки беспилотников, заходы ДРГ. В деревнях, поселках сгорели и разрушены немало зданий, есть раненые и погибшие. Украинцы лупят прямо по жилым постройкам, туда, где нет ни военных объектов, ни чего-то стратегически важного. Так они хотят запугать местных жителей.

— Ну и как? Получается?

— Не тут-то было. Там живут потомки партизан. Брянская область была образована в июле 1944-го — это партизанский край, и на его истории многие воспитаны. Показательно, что молодые люди на Брянщине присоединяются к военно-патриотическому движению «Юнармия», а затем идут служить в армию. У Брянской области один из самых высоких показателей по добровольцам — я говорю про людей, которые добровольно подписали контракты и отправились на СВО.

— Многие ли стремятся уехать, настаивают на переселении?

— Наоборот, таких мало, даже в деревнях у самой границы. Детей эвакуировали, отправили в детские лагеря, чтобы они спокойно учились подальше от войны, а взрослые остались. Страшно, но не уезжают. Кто-то боится оставить имущество в запустении, а в основном люди просто не хотят уезжать со своей земли.

Гражданский Робин Гуд с «Калашниковым» может превратиться в беду для своих же, от которой потом будет не избавиться. Не надо забывать и о том, что многие правовые законодательные аспекты так называемой теробороны у нас не решены.

— Вам удается объяснить им, почему их не могут защитить от обстрелов?

— Объяснять это крайне сложно, а в некоторых случаях практически бесполезно, хоть и нужно. Чаще всего гражданский человек не поймет специфику военных действий: например, как малозаметный дрон пробивается через защиту ПВО. Многие люди просто заняты насущными делами, и требовать от них, чтобы они все это понимали, было бы неправильно.

— Обсуждается вопрос: не дать ли людям в приграничных областях оружие, чтобы они могли защищать себя сами…

— Это гражданская позиция, которая не учитывает все вопросы безопасности, которые сразу возникнут в связи с этим. Вспомните, что творилось в начале спецоперации в Киеве, когда там автоматы раздавали с грузовиков — сколько под горячую руку поубивали гражданских лиц и в частных авто, и просто на улицах. Огромное количество мирных людей погибли от рук самостийных ополченцев. Гражданский Робин Гуд с «Калашниковым» может превратиться в беду для своих же, от которой потом будет не избавиться. Не надо забывать и о том, что многие правовые законодательные аспекты так называемой теробороны у нас не решены — а они встанут в полный рост с первого же момента выдачи «ополченцам» оружия. Этих нерешенных вопросов будет очень много, и кто-то будет должен на них отвечать. Поэтому пока что разговоров о территориальной обороне больше, чем реальных дел.

— Как люди на Брянщине относятся к тем, кто живет на ту сторону границы?

— У многих там родные и близкие. По ту и другую сторону все давно переженились, перекрестились, почти у всех даже одинаковые фамилии. На украинской территории люди притихли, не общаются с близкими в России. Родные братья и сестры стали полными антагонистами. У всех своя правда, в том числе и бытовая. И абсолютно все разозлены тем, что происходит на противоположной стороне границы… Это стратегия гражданской войны, которая началась не год назад, в феврале, и не в 2014-м, а гораздо раньше. Тогда были настроены против России не так уж много жителей Украины. А теперь, в горячей фазе, люди кардинально разделились по принципу того, чьи родственники в каких окопах погибают.

При всем этом Украину однозначно придется денацифицировать: и не часть ее, а всю. На мой взгляд, эта задача предусматривает дохождение российской армии до западной границы Украины, а затем — тяжелейшую работу по переформатированию мозгов украинцев, промытых нацистской пропагандой. На это уйдут десятки лет — на то, чтобы людей, идейно убежденных против России, сделать хотя бы терпимыми, не говоря уже о том, чтобы они перешли к мирному строительству и перестали мыслить категориями, где враг, а где друг.